В поисках бедуина

На протяжении многих лет я сталкивался с явлением, которое интуитивно понимал, но которое трудно было определить и точно описать, из-за того что оно характерно для совершенно разных идеологически групп. В целом же эту тенденцию можно назвать жаждой упрощения или поиском Упростителя.

Уже много лет приходится слышать просьбы вроде: «Нам нужен наш аналог “Трех основ”» — или: «Нам нужен наш аналог “Мухтасара Харари”» — и другие подобные просьбы от людей, которые отошли от этих деструктивных сект либо которые вообще никогда не относились к ним, но которым импонируют определенные элементы этих групп: в частности, наличие книги (а еще лучше, если это брошюра), которая дает простое и непротиворечивое представление об очень сложных темах (как правило, о такфире). А все, что противоречит этой кристально ясной идее, называется заблуждением и неверием.

Тема такфира считается одной из сложных тем фикха, и существует бесчисленное количество предостережений от необоснованного обвинения в неверии от ученых, которые нет смысла тут приводить, потому что этого никто не отрицает. Но обычно такфир — это первое, чему начинают обучать деструктивные секты, такие как ваххабиты или хабашиты. И этим их программы отличаются от традиционных учебных программ, в рамках которых такфир и вероотступничество — это одна из тем в ряду большого количества других предметов и наук, которыми должен овладевать студент, чтобы понимать все сбалансированно и адекватно.

Но если эту тему вынуть из ее научного контекста, который предполагает сложность мнений и разногласий, и отдать ее в руки недалекому сельскому сознанию, которое стремится упростить сложное, а затем отрицать все, что противоречит этому их упрощению, то возникает секта. И даже если высказанная точка зрения была мнением какого-то признанного богослова, то отрицание сложности вопроса и различных точек зрения с грубостью и простотой сельского мышления, умноженное на передачу такфира в руки обычных адептов секты, приводит к катастрофическим результатам: люди, которые не умеют даже читать по-арабски, размышляют о том, является ли тот или иной великий имам кафиром или он прощается из-за своего невежества.

Мусульмане несколько раз сталкивались с попытками восстания примитивного сельского мышления против сложной научной традиции.

Одна из таких попыток произошла в Неджде, когда агрессивный и кровожадный маньяк начал писать брошюрки, где стал проповедовать, что никто из его современников не знал смысла слов: «Нет никого достойного поклонения, кроме Аллаха», — включая его самого, его учителей и всех его современников, а он якобы единственный в его время, кто смог понять это.

Но если человек не знает смысла этих слов, то он не мусульманин, и поэтому единственная возможность для людей быть мусульманами — это читать брошюрки этого так называемого обновителя. А кто отказывался это делать, того они убивали, а детей и жен обращали в рабство.

И отличительная черта этой секты — невежество практически во всех шариатских науках: от прямых последователей Мухаммада ибн Абдуль-Ваххаба не передается никаких серьезных трудов ни в области наук арабского языка, ни в области логики, усуля, терминологии хадиса, тафсира. И даже труды по ханбалитскому фикху — это переписывание из книг ханбалитов, которые выступили против их призыва и которых они сами считали неверующими.

В основе этого метода лежит агрессивное невежество, когда человеку успели объяснить несколько схем: например, “кто взывает к мертвым, тот язычник” в случае ваххабитов или “кто не такфирит ваххабитов, тот их поддерживает и оправдывает” в случае с хабашитами.

Тут следует сказать, что в самих правилах и логике нет проблем, но правило должно основываться на полном изучении фактов (истикра), и только после этого можно делать какое-либо обобщение.

Другой отличительный признак адептов этих сект — в том, что они туда попадают, обычно не имея никакого серьезного образования. А то образование, которое дают им уже внутри секты, проходит множество идеологических фильтров. И все факты, которые нарушают их примитивную картину, просто скрывают от них, чтобы добиться абсолютной лояльности. Это отличается от суннитского метода получения знаний, который основан на уважении к ученым и воспитании в студентах уважения к расхождениям.

Но когда эти невежды выходят за пределы своей научной пустыни или села и сталкиваются с реальным богословием, то у них возникает когнитивный диссонанс. Как может быть явным ширком взывание к мертвым или отсутствующим, когда имам Ахмад взывал в пустыне: «О рабы Аллаха, помогите»? Или как говорить о единогласном мнении о неверии мутазилитов, когда, например, имам Навави их не такфирил?

Что бы сделал человек с научным мышлением? Он бы пересмотрел то, чему его обучали, в свете новых фактов, и — как минимум — признал бы, что тема неоднозначная и точно нельзя из-за этого обвинять в неверии.

А что будет делать человек с сельским мышлением? Он будет говорить, что все это — ложь и обман, а книги либо искажены, либо написаны врагами Ислама. И вообще все это — заговор.

Именно так все и происходит. Ваххабиты говорят, что книги по фикху четырех мазхабов искажены заблудшими джахимитами, так что это не фикх четырех имамов. А хабашиты говорят, что сами рукописи книг искажены и им нельзя доверять.

Вы просто вдумайтесь, насколько похожи по уровню параноидальности эти два утверждения: одни говорят, что научная богословская мысль веками была в руках атеистов (ашариты для ваххабитов — атеисты), которые прикидывались мусульманами, а другие говорят о всемирном многовековом заговоре по искажению сотен и тысяч рукописей книг, которые преподаются по всему мусульманскому миру. И самое поразительное, что они действительно в это верят!

Это реакция сельского мышления на факты сложного научного богословского мира, когда признание этих фактов автоматически аннулирует законность их секты, которая основана на том, что только они могут обучить истинному Единобожию.

Так почему некоторые сунниты мечтают о «Трех основах»?

Потому что они хотят жить в таком же простом мире, в каком живут эти сектанты. В мире, где можно понять трудные темы, не прикладывая никаких усилий, где нет сложных разногласий, а чтобы получить ответ, достаточно изучить легкое правило, послушать урок студента (желательно еще короткий). А все новые случаи можно решать по аналогии, решая вопросы такфира как арифметическое уравнение.

В мире же реального богословия у мусульманина есть два пути: либо получить базовые знания основ акыды и поклонения, а затем обращаться с вопросами к ученому, не претендуя на самостоятельное решение сложных вопросов, особенно касательно такфира, либо самому начать учиться и получить фундаментальные знания в области основных шариатских наук. Но в этой картине мира невозможна сама концепция книги вроде «Трех основ» или «Мухтасара» Харари, потому что ученые никогда не напишут книгу для амми, чтобы он по ней делал кыяс для такфира мусульман.

И любой мухтасар в научном мире — это начало пути овладения инструментарием научного мышления, когда запоминается набор фактов, чтобы потом был материал для дальнейшего анализа. Ведь в следующей книге может выясниться, что мнение в первой книге, которую студент прочитал, не считается самым сильным и что среди ученых насчет этого есть разногласие. И все это уместить в одну книгу невозможно. Учеба — это процесс овладения практическим навыком применять научное критическое мышление за счет прохождения разных книг и наук, которые дополняют друг друга, дают научную и интеллектуальную базу и создают самостоятельную личность, а не копию учителя.

В этом и сила мусульманского суннитского богословия! Это не клонирование учителями самих себя в своих учениках, а создание навыка мыслить, сравнивать и анализировать. И поэтому имам Газали мог не соглашаться с имамом Джувейни, а имам Рази — с ними обоими. И в этом сила сложной научной картины мира, которую примитивное сельское мышление никогда не сможет принять.

Абу Али аль-Ашари

27596