Рассказы о книгах: «Ат-Танбихат фи исбат аль-ихтиядж иляль-ба’сати уаль-хашр»

Рассказы о книгах

«Ат-Танбихат фи исбат аль-ихтиядж иляль-ба’сати уаль-хашр»

التنبيهات في إثبات الاحتياج إلى البعث والحشر

«Танбихат фи исбат аль-ихтиядж иляль-ба’сати уаль-хашр» – это книга деобандийского ученого Рахматуллаха аль-Хинди. Он составил эту небольшую работу в опровержение атеистам и индуистам: и те, и другие одинаково отвергают возможность посылания пророков и телесного воскрешения. Индуисты верили в перерождение, и поэтому у них не было самого понятия Судного дня, как и представлений об уникальности жизни. Шейх Рахматуллах аль-Хинди затрагивает именно эти два аспекта в своей книге: пророческую миссию и воскрешение.

Автор известен своей книгой «Изхар аль-хакк», написанной в опровержение христианам, так как в период английской колонизации христианские миссионеры действовали активно и было необходимо их опровергнуть. У него был даже, по-моему, диспут с миссионерами. «Изхар аль-хакк» – это одна из важнейших книг в полемике с христианами. (Вот по этой ссылке можно скачать перевод этой книги на русский язык)

Во-первых, индуизма как единой религии в европейском понимании не существует. Это набор культов, которые исповедуют различные народы на территории Индии. Но у них есть интегральное свойство, связанное с Ведами, то есть то, что относится к ведической традиции.

Индуизм, если брать историю этой религии, восходит к арийским племенам, которые жили между Европой и Азией. И в период примерно за две тысячи лет до нашей эры они начали активно расселяться: часть арийцев направилась в сторону Европы, часть – в сторону Азии. Все эти арийские племена делились на касты. До того как арийские племена достигли Индии, они делились на три касты: касту брахманов (жрецов), касту кшатриев (воинов) и касту вайшьев (торговцев, скотоводов, то есть людей, занимающихся сельским хозяйством). И у них было религиозное Писание, которое называлось Ведами: оно передавалось в устной форме до записи впоследствии на санскрите.

Часть этих арийских племен направилась в сторону Ирана, часть – в сторону Индии. Веды сохранились только у тех арийских племен, которые достигли Индии и завоевали местные народы. После завоевания местных народов появилась четвертая каста шудр, то есть слуг. Это были покоренные народы, которых частично обратили в рабство. Соответственно, это шудры – это местное население. Итак, арийские племена осели в Индии и постепенно начали смешиваться с местным населением.

Кастовая система, кстати, настолько сильна на Индийском субконтиненте, что она до сих пор существует, правда, каст теперь там порядка трехсот. У них функционирует сложная система деления, и она перекочевала в другие народы, даже к последователям других религий, например, к мусульманам. Даже мусульмане живут там в рамках кастовой системы. Видимо, она имеет колоссальное влияние на людей, раз даже мусульмане делятся на эти касты, и это печально, конечно.

Если говорить о религиозной традиции индуизма, то можно выделить два главных пласта: Веды, то есть вот писание, которое принесли арийцы, и Упанишады – писание, появившееся, когда эти арийские племена уже находились в Индии. Упанишады – это обычно некий диалог учителя с учеником.

Примечательно то, что собственно в Ведах нет упоминания о двух важнейших столпах, на которых зиждется индуизм.

Первый из них – это вера в иллюзорность мира: мир есть иллюзия, на самом деле, его не существует, есть лишь единое начало, то есть единый Бог; существует только Он, все остальное не существует, и твоя задача в этом мире – понять такой расклад, созерцать Единство Бога и осознавать свое несуществование. В этом и заключено духовное развитие, согласно воззрениям индуистов. Вторая идея – это вера в реинкарнацию, то есть в перерождение.

Однако ничего из этого в Ведах нет. В этом арийском писании (оно, кстати, переведено с санскрита на русский язык Институтом востоковедения) ничего нет ни об иллюзорности мира, ни о перерождении. Есть Веды, которые переведены с английского языка на русский, и этот перевод распространяют кришнаиты. Но это искаженный перевод основателя их секты. Когда он переехал в Америку, то искаженно перевел Веды с санскрита на английский язык, и этот искаженный перевод кришнаиты переводят на русский язык и распространяют.

Веды, в общем, – это стандартное языческое писание обычных скотоводов того периода, то есть там нет ничего такого, что бы отличалось от европейского язычества того времени. Однако когда те арийские племена переселились на Индийский субконтинент, то подверглись влиянию верований местных народов. И это проявляется в Упанишадах, то есть в тех диалогах, где учитель беседует с учеником, начинают проскальзывать идеи иллюзорности мира и перерождения. И уже в рамках этой концепции они начинают толковать сами Веды, и их поздние комментарии искажают то, что там написано, и вкладывают в Веды новую пантеистическую идею тождества между Богом и творениями, поскольку творений не существует.

Приблизительно то же самое произошло и в христианстве, когда христиане перешли от иврита и арамейского языка, языка Единобожия и пророков, к греческой культуре. Писание, попав в культуру древнегреческой философии и многобожия, отошло от первоисточника, и многие концепты таухида у них были переосмыслены под влиянием древнегреческого мироощущения. Все это исказило христианство. Подобное произошло и с арийскими племенами, которые поселились в Индии.

В Упанишадах есть история про одного брахмана, у которого был сын – тоже, соответственно брахман. И каким-то образом он столкнулся с кшатрием, то есть человеком из касты воинов, и тот стал задавать ему вопросы по теологии, на которые сын этого брахмана не знал ответа. Он вернулся к отцу и начал его расспрашивать, но его отец тоже мог ответить. Сын пришел обратно к кшатрию, тот потребовал от него, чтобы он стал его учеником, а потом начал ему объяснять мироустройство. Возникает вопрос: «Каким образом кшатрий, то есть стоящий ниже в кастовой системе разбирается в религии больше, чем брахман?» Да потому что этот кшатрий, воин, больше соприкасался с местным населением. Логично, что они лучше, чем их изначальные богословы, понимают локальные идеи, повлиявшие на религию. Таким образом, идеи язычников стали искажаться – и так получилось нечто, во что индуисты теперь верят.

Когда нет правил толкования Писания, которые у нас называются наукой усуль аль-фикх, текст может быть перетолкован как угодно. Грубо говоря, в Ведах могло быть написано, что один человек пришел туда-то, а комментаторы скажут, что, на самом деле, имеется в виду, что он осознал, собственное несуществование. Такое толкование вообще никакого отношения к прямому тексту не имеет. Это может случиться, только когда нет правил толкования Писания (усуль аль-фикх).

У нас сохранен и не искажен Коран. И у нас есть Сунна. Ученые в области ильм аль-хадис установили правила, каким образом сохранить текст Сунны и выявить, какие из хадисов ошибочны, то есть в них есть ошибки в передаче, а какие достоверны. Арийские племена сохранили Веду, но важны еще и принципы (каваид), по которым Писание следует толковать. Если в наше время некий модернист, или заблудший, или безбожник скажет, что такой-то аят указывает на такое-то решение, мы воспользуемся целым инструментарием правил и ответим: «Нет, ты не можешь так сказать, потому что это правило противоречит этому правилу». И эти правила установлены на основе логики и арабского языка. Поэтому не выйдет постоянно перетолковывать Писание, каждый раз вкладывая в него новый смысл.

А в их религии произошло именно это, и, соответственно, так в нее вошли идеи о иллюзорности бытия и перерождении. Если есть перерождение, не может быть Судного дня, то есть, если человек прожил одну жизнь, потом проживает еще одну и еще одну, то Судного дня нет, нет воскрешения, нет воздаяния. Жизнь в их понимании превращается в коллизию бесконечного перерождения.

И в связи с их верованиями шейх Рахматуллах аль-Хинди написал эту рисалю. В этой рисале он не излагает всего вышеуказанного (это был экскурс в историю для лучшего понимания темы), но рассказывает непосредственно о пророческой миссии и воскрешении.

Первое – это необходимость пророчества. Брахманы говорили, что пророчества не нужно, то есть истину можно познать самостоятельно и в пророках нет нужды. На это приводится следующий ответ: если бы не было нужды в пророках, то религиозные установления во всем мире были бы одинаковы (если объективную истину можно познать без помощи пророков), но тогда почему разные народы в разных религиях пришли к разным ответам. У одних запрещено то, что у других что-то дозволено, у третьих это вообще будет обязательно. Это указывает на то, что в ценностях и религиозных обрядах, к которым люди приходят самостоятельно, нет единства. Следовательно, ложно утверждение, что человек самостоятельно может прийти к тому, что хорошо, а что плохо, что считается поклонением, а что – нет. А в качестве доказательства этому выступает окружающая нас реальность.

Второе – разум не самостоятелен в познании добра и зла. Да, некоторые вещи разум может познать: например, это хорошо, а вот это плохо. Но из этого «хорошо» или «плохо» не вытекает знание, за что тебе положена награда, а за что – нет. Откуда ты знаешь, за это действие Аллах тебе воздаст или нет? Это утверждение знания тайного, и поэтому необходим пророк.

Вдобавок абстрактные идеи могут быть по-разному воплощены в реальности. Другая задача пророков, помимо принесения Откровения, – это воплощение этого Откровения в жизнь, то есть предоставление нам некоего эталона, того, как нужно в этой жизни практиковать сказанное. Ведь религия – это не философия, не мир абстрактных идей. Религия – это воплощение некоторых идей, взглядов и ценностей в жизнь. Один человек воплотит понятие «хороший семьянин» так, другой – иначе. Соответственно, нужен некий эталон.

А еще люди могут говорить, что эти идеи невозможно воплотить в свою жизнь, что это религия для ангелов, а обычный человек не сможет так жить. Но пророки – люди: им надо есть, спать, жениться, ему свойственны все потребности человека. Если он это смог, уже не скажешь, что в религиозных требованиях есть нечто недоступное человеку.

Шейх Рахматуллах аль-Хинди указывает и на то, что разум иногда не до конца может осознать пользу некоего дела. Например, шариатские решения, связанные с войной или наказаниями, на первый взгляд, могут показаться жестокими и бесчеловечными. И до конца человек не сможет понять, какая в этом польза, пока не дойдет до практики: тогда станет ясно, что суровое наказание останавливает людей, так что они не совершают преступления, и суровость оправдана именно этим. Иными словами, нередко идея до ее реализации может казаться абсурдной, но позже она становится понятной. И может быть наоборот: некая идея до ее практического воплощения может казаться правильной, но, когда эта идея воплощается, люди понимают ее ошибочность. Так, многие умы Европы склонялись к социализму, но когда они увидели, что такое социализм в действии, к чему это приводит и насколько эта идея противна человеческому естеству, то пересмотрели свои взгляды. И суть пророков – в том, что они приносят нам некие шариатские решения, которые вначале могут быть непонятными. Но пророки воплощают эти решения – и так проявляется мудрость.

Также человек не способен познать самостоятельно аспекты вероучения. Информацию об этом тоже получают от пророков. Видения не могут выступать в качестве доводов: они у всех разные. Необходимо, чтобы Всевышний выбрал некоего человека и даровал ему это знание. А для подтверждения истинности пророка нужны чудеса.

Можно спросить: «Но даже йоги-индуисты являют чудеса. Почему Аллах дает им чудеса? Получается, это указывает на действительность их религии?» Шейх Рахматуллах аль-Хинди не разбирает вопрос, поскольку это краткая рисаля. На это можно найти ответ в «Кашф аль-асрар» имама Аляуддина аль-Бухари: когда в самом религиозном утверждении есть нечто противоречащее разуму (то есть люди декларируют многобожие), то у них может появиться чудо в виде истидраджа. Так Всевышний Аллах изберет это для сбивания других людей. Но в самом их религиозном заявлении заложено абсурдное противоречие разуму, и поэтому нет необходимости не давать им чуда. Однако если человек утверждает нечто соответствующее разуму, о Единобожии, то есть все, что он говорит, – правда, и этой правильностью он может сбить людей, тогда Аллах никогда не сотворит в нем чуда. Этот человек никогда не сможет совершить чудо (му’джиза), поскольку его религиозное утверждение соответствует разуму и, если бы Всевышний Аллах дал бы ему чудо, это послужило бы обманом (тальбис). А когда язычники показывают чудеса, в их заявлениях уже заложена ложность, поэтому в виде истидраджа им может быть дано чудо.

Далее шейх разбирает тему воскрешения. Он пишет, что душа бессмертна: тело умирает, а душа сохраняется. И он приводит ряд примеров из природы: например, деревья теряют листву осенью, а весной зеленеют снова. Таким образом, в природе встречаются примеры того, как нечто умирает и оживает заново, что может служить указанием на возможность воскрешения. Шейх отмечает, что воскрешение будет именно телесным, и добавляет, что есть три основы, на которых построена вера в воскрешение:

1) Всевышний Аллах Всемогущ.
2) Всевышний Аллах Всезнающ.
3) То, что возможно однажды, может быть сделано и во второй раз. Всевышний смог людей сотворить из ничего, значит, создать их заново тоже допустимо,

И этому всему должна предшествовать вера в Бога, то есть сначала надо доказать, что Аллах существует, потом – что Он Всемогущий. Если Он Всемогущий и сотворил нас, значит, он может сотворить нас заново, то есть воскресить. Вот на этих трех положениях основана вера в телесное воскрешение.

Абу Али аль-Ашари

10146