Автор: Малика Умм Яхья
В Турции все растет как в Солнечном городе: большое, сочное. Решил как-то дед Егор посадить в Турции смородину. Он был дедом пожилым, ничем не награжденным, откуда взялся на берегах самого белого моря – непонятно. Бросил, должно быть, свою с корытом, переправился (отобрал корыто?) – и вот живет, плавает в хлорке, да хлорка его радует, всегда радовала: не жалеют турки, не жадные, что ж дурного в чистоте.
Смородина. Так. Не растет она тут: палка, должно быть, прорастет, а смородины нет. Деду не надо ни репы, ни гречки, ни пельменей, но ее, родной, черной, красной, белой, прямехонько из загадки, – ее надо. Сажал раз, сажал два, не приживается. Точнее, приживается, растет. Утром просыпаешься, смотришь, ан нет – вырос тутовник. Один раз вылезло из смородины авокадо, дед чуть не околел.
Тогда, наверно, он и решился обратно. Но с условием – привезти с собой земли турецкой, на которой все растет, чтобы была его смородина самой спелой, самой черной, самой упоительной. Накопал мешок, сдал в багаж в самолете, прилетел в Россию, приехал в Омск, поехал под Омск, высыпал землю на своих сотках. Посадил – и выросла смородина, большая-пребольшая. Радовался дед, но недолго, заскучал по белому морю и бугенвилии в цвету, к нам вернулся.
Будете в Омске – заезжайте, так она там и растет, а от нечестных жителей отстреливается, в каждой ветке по револьверу. Никто смородину не ворует, боязно. Так и растет она – одна, на турецкой земле, под Омском, во внутренней эмиграции.
Малика Умм Яхья