Три понимания тариката
Автор: Абу Али аль-Ашари
Путешествия помогают в плане получения знаний еще и тем, что видишь разные суннитские джамааты, и это сильно расширяет кругозор и меняет представление о суннитской умме, о том, какие взгляды бытуют в этой среде.
По мере моего общения с суннитами разных стран я собирал суждения о суфизме в джамаатах, связанных с тасаввуфом. А практически все суннитские джамааты так или иначе связаны с суфизмом: они либо строятся вокруг некоего тариката, либо косвенно с ним связаны; и нет суннитских джамаатов, которые вообще не соприкасаются с суфизмом. Можно выделить три теории о тарикате, бытующие в разных джамаатах: я встречал разнообразные объяснения и для себя составил определенную классификацию взглядов на то, что есть тарикат и какова его природа.
Начну с того, что ближе, – с родины, то есть с Дагестана. Идентичные объяснения можно услышать и в турецкой среде, в частности, в джамаате Исмаиль-ага и других турецких ветвях накшбандийского тариката, ведь все они в итоге восходят к шейху Халид-шаху Багдади (куддиса сирруху), основателю ветви Халидия-Накшбандия.
И здесь надо немного углубиться в историю и рассказать о шейхе Хасане Хильми (куддиса сирруху). Это известный суфий в дагестанской среде, и его книги служат основой понимания тариката в ветви Халидия-Накшбандия. И современные шейхи джамаата Исмаиль-ага тоже ссылаются на него. В частности, шейх Ахмад Джубелли, когда писал книгу о рабите, опирался во многом на труд Хасана Хильми (куддиса сирруху), где доказывается, что рабита – это законная практика в Шариате. У шейха Хасана Хильми (куддиса сирруху) был конфликт с рядом суфиев из числа его современников, которые устраивали мадждисы зикра, не имея на то иджаз, и раздавали свои вирды. Шейх Хасан Хильми стал опровергать их, объясняя, что они не имеют на это права, то есть нельзя просто так устраивать кружки зикра, обучать вирду других и иметь своих мюридов, ведь, так как у них нет разрешения от признанных шейхов тариката, они не имеют права делать все вышеперечисленное. И он написал книгу «Танбиху-с-саликин», суть которой сводится к опровержению этих людей, которых он назвал муташейхами, то есть лжешейхами, лжесуфиями. Это очень полезная книга, каждому стоит с ней ознакомиться.
И, в частности, в этой книге шейх Хасан Хильми поднимает такой вопрос: «Что, если оппоненты (то есть те, кого он назвал муташейхами) скажут нам, что обучают хорошему новшеству (бид’а хасана): «Мы собираемся в круг и повторяем «ля иляха илляллах» столько-то раз – и это хорошее новшество. В чем проблема в нашей практике с такой точки зрения?»?» И Хасан Хильми отвечает на это, что в Шариате нет бид’а хасана, в вопросах поклонения нет и не может быть хороших новшеств. В «Мактубат», где собраны его письма к разным людям, в одном письме рассказывается история, как один человек чихнул рядом с Умаром ибн аль-Хаттабом (да будет доволен им Аллах), затем сказал: «Альхамдулиллях», – и прочитал салават. Умар ударил его и сказал, что Посланник Аллаха (да благословит его Аллах и да приветствует) не учил их так делать, он учил только говорить: «Альхамдулиллях». Рассказав об этом, шейх Хасан Хильми пишет, что в поклонении нет хороших новшеств.
Соответственно, он объясняет, что тот суфизм, который практикуют они сами и который идет от их устазов, отличается от суфизма лжешейхов, который является новшеством. Он говорит, что их суфизм восходит к сподвижникам. Таким образом, в данном понимании тариката считается, что вся практика тасаввуфа – все вирды и так далее – восходит к сподвижникам и в этом смысле она узаконена в Шариате (машру’) и считается его частью.
Но это не очень понятно, и не только в изложении шейха Хасана Хильми. Так, имам Раббани строго порицал новшества в религии и считал, что хороших новшеств не бывает. В частности, он очень критиковал произнесение намерения вслух перед намазом (есть целое письмо на этот счет, где он говорит, что это незаконная практика). Но любой, кто внимательно читал «Мактубат» имама Раббани, не мог не задаваться вопросом: «Почему нельзя произносить намерение вслух перед намазом, так как это новшество, а делать хатму хваджаган можно (и это не новшество)?» И почему можно читать хатму имама Раббани?
Видимо, понимается это так, что практика шейхов идет от сподвижников и, следовательно, все логично: намерение вслух нельзя, а хатму хваджаган можно. Хасан Хильми (куддиса сирруху) был человеком энциклопедических знаний, у него был невероятный доступ к книгам, обширная библиотека, и по его собственным работам это, безусловно, видно. Однако основной книгой, на которую он опирался, был, конечно, «Мактубат» имама Раббани. И затем – «Бахджату-с-сания» У поздних шейхов Халидия-Накшбандия именно эти две книги входят в базу, на основе которой формируются воззрения.
Но мне лично это мнение до конца не ясно. Что означает «это идет от сподвижников?» Что сподвижники совершали хатму имама Раббани? Или хатму хваджаган? Чтобы оценить некую точку зрения, надо сначала ее понять. Однако мне она пока не очень понятна, честно говоря. Имеется в виду, что шейхи-кутбы, которые устанавливают вирды, получили их напрямую от Посланника Аллаха (да благословит его Аллах и да приветствует)? Или что их кашф – это часть Шариата? Ведь очевидно, что сподвижники этого не делали. Они не читали хатму хваджаган и не читали хатму имама Раббани, иначе это бы передавалось о них и от них. Кто хотя бы поверхностно изучал книги хадисов, знает, что практика сподвижников описана достаточно подробно. Если обратиться, например, к книге «Мусаннаф» Ибн Аби Шейбы, там рассказывается о делах сподвижников, передаются их фетвы – всему этому уделяется огромное внимание. Если имеется в виду, что от сподвижников идет общая сильсила, – это понятно, но общая сильсила не может быть доводом против какого-то дела, которое совершает человек, которого ты называешь муташейхом, например, если они собираются и читают некий зикр. На основе чего ты считаешь то, что делаешь ты, более законным в Шариате, чем то, что делают они? Допустим, они выдумали зикр и читают его. Но на каком основании их зикр менее законен, чем твой? Только на том основании, что в защиту твоего зикра есть какой-то более весомый довод, например, практика сподвижников, табиинов и так далее.
И, когда в одном из последних интервью у досточтимого шейха Саида-афанди (куддиса сирруху) спросили: «Откуда идет шазалийский тарикат в той форме, в какой мы его делаем?» – он ответил: «От Посланника Аллаха (да благословит его Аллах и да приветствует)». Таким образом, он также поддерживает вышеизложенную точку зрения. Аналогичный взгляд на тарикат разделяют и представители турецких джамаатов – что эта практика не считается новшеством, поскольку восходит к Посланнику Аллаха (да благословит его Аллах и да приветствует) и сподвижникам, накшбандийский тарикат восходит к Абу Бакру (да будет доволен им Аллах), следовательно, это не бид’а хасана, а часть религии.
И таково первое понимание тариката – именно тариката, мы не говорим о тасаввуфе в общем как о духовном очищении, очищении сердца от пороков и т. п. Эту общую основу никто не отрицает.
Второе понимание тариката распространено, как правило, в арабской среде. В свое время, когда я посещал досточтимого шейха Саида-афанди (куддиса сирруху), я спросил у него про один из тарикатов, с которыми на тот момент столкнулся. И шейх ответил, что от этих людей следует держаться подальше, и рассказал историю, как Ахмад Тамим – хабашитский муфтий на Украине – пришел к досточтимому шейху за вирдом и взял у него начальный шазалийский вирд, который шейх давал тем, кто его впервые посещает. Какое-то время спустя шейх услышал, как Ахмад Тамим стал сам обучать этому вирду других, что, в понимании Халидия-Накшбандия, не дозволено: если устаз обучил тебя вирду, ты не можешь сразу идти и обучать своих мюридов; мюридов можно обучать лишь тогда, когда устаз тебе даст разрешение и повеление это делать. Однако шейх сказал, что некоторые суфии, тем не менее, не следовали этому правилу. И эта история приводит нас ко второму пониманию тариката, распространенному в арабской среде: для них суфизм и тарикат – это просто иснад до основателя этого тариката, и они приходят к шейхам, чтобы получить у них иснад к зикру. Это как когда ты приходишь к мухаддису и просишь у него иджазу на какую-то книгу: он дает тебе иджазу, и дальше ты уже можешь эту иджазу передать другому человеку. Для них с вирдами то же самое. В этой среде у одного человека может быть хоть десять шейхов, и можно пойти к любому шейху и попросить у него вирд, получив тем самым иснад до основателя тариката. Этот иснад получают для табаррука. Такое понимание суфизма можно встретить, в частности, в Йемене. Например, у Али Джифри, Хабиба Умара оно именно такое: тарикат – это нисба для табаррука, ты берешь вирд и потом, если счел, что готов, можешь передать вирд другому человеку. А тот, кого обучил ты, может сразу же передавать вирд и дальше. Нет никаких преград, как и с хадисами, иснад к которым ты получил.
Шейх Абдуллах аль-Харари аль-Хабаши, основатель движения ахбаш, объясняет тарикат именно как хорошее новшество (бид’а хасана), то есть это хорошее новшество в религии, которое в итоге восходит к основателю каждого конкретного тариката или ветви конкретного тариката. Основатель тариката установил определенные вирды, и, получая вирды, ты берешь их для бараката (табаррукан), ведь снискание благодати у авлия (табаррук биль-авлия) в Шариате узаконено, так что взятие вирда – это просто табаррук. В принципе, в их понимании ты можешь делать эти вирды и без иснада, однако будет хорошо взять вирд для бараката и получить нисбу до основателя тариката или того, кто вирд установил. А сам вирд – это не часть религии, а просто цепочка, которой ты связываешься с основателем тариката. Поэтому и никаких условий к дозволенности обучения не выдвигается: необязательно, чтобы тебе давали особое разрешение, чтобы ты обучал других, ведь в таком понимании это только иснад. А общее правило касательно иснада заключается в том, что если ты его получил, то можешь передавать его дальше.
Если в традиции Халидия-Накшбандия шейх – это человек, с которым ты связываешь себя на много лет и под духовную опеку которого встаешь, то в среде, где тарикат понимают вторым способом, шейх просто обеспечивает тебя нисбой до основателя тариката, на чем все, в общем, и заканчивается. Если этот человек тебе очень понравился и твое сердце к нему тянется, можно связать себя с ним более тесно, но такого строгого ограничения, что шейх должен быть только один, здесь нет. Похожее понимание суфизма распространено и в Магрибе – там тоже нет представления о том, что должна быть иджаза от шейха, чтобы иметь своих мюридов. Иснад в Магрибе опять же служит для табаррука, и сильсила особого значения не имеет. Если человек осознает, что готов обучать других, он может даже основать свой тарикат или свою ветвь тариката, к нему начнут приходить мюриды, и никто из местных ученых не будет его порицать.
Третье – деобандийское – понимание суфизма заключается в том, что азкары и вирды – это опыт (таджриба) авлия: такой-то зикр в таком-то количестве помогает излечивать духовные болезни. На основе этого опыта они обучают своим вирдам. Соответственно, сильсила опять же не имеет особого значения, хотя они говорят, что это восходит к чиштийскому тарикату, однако это не очень принципиально, потому что вирды могут меняться от шейха к шейху.
Среди деобандийских тарикатов, в свою очередь, также можно выделить два метода, или две философии. Один из них восходит к шейху Закарии Кандахляви и заключается в том, что духовное развитие происходит с увеличением совершаемого поклонения. Грубо говоря, чем больше поклонения ты совершаешь, тем лучше станешь. И количество когда-нибудь перейдет в качество. И их вирд делает акцент именно на увеличении поклонения: они делают хатм Корана за одну ночь, совершают невероятное множество ибадата. Возникает вопрос: «А если человек делает это неискренне? Или механически?» Они отвечают, что все равно когда-нибудь количество перейдет в качество. Например, в этой ветви есть две хатму, одна из них читается часто на Рамадан, люди приходят в специальную завию на сорок дней или на месяц и крайне усердно поклоняются, например, совершают по сто ракаатов желательных намазов. И, согласно этой точке зрения, механическое увеличение поклонения должно привести к качественному улучшению – очищению души.
Другой метод восходит к шейху Танви и заключается в том, что важно качество совершаемых действий, а не количество. Поэтому первая задача того, кто идет по пути духовного совершенствования, (салик) – это тауба и отстранение от грехов. Это близко идеям, бытующим в Дагестане: как объяснял шейх Саид-афанди (куддиса сирруху), зикр – это начальный вирд для салика, потому что, если он будет усердствовать в каком-то более сложном виде желательного поклонения, в итоге из-за показушничества он может сильно возгордиться, счесть себя великим вали, у него даже караматы могут начаться – эдакий последний кутб эпохи в собственных глазах! А усердие в относительно простом, «начальном», поклонении помогает человеку лучше бороться с собой и своими недостатками.
Итак, эти три базовые концепции тариката я выделил на основе своих наблюдений. Большинство суфийских джамаатов разделяют в той или иной степени одну из этих концепций. Аллаху А’лям.
Абу Али аль-Ашари
